Багруша

Юлия Бекенская

 

– Ветрянка, – беспечно сообщил Лешка по телефону.

– Болит? – сочувственно поинтересовался у друга Саня.

– Да нет, ерунда. Только в горле першит, а спина зеленкой разрисована.

Я должен это увидеть, решил Саня. И потом, нельзя же бросать больного товарища?...

– Никаких визитов, – отрезала бабушка. Ветрянка – это заразно. Ты что, заболеть хочешь?!

Но разве препятствия могут помешать навестить друга! Бабушка отправилась в магазин, а Саня, перебежав двор по скрипящему снегу, влетел в подъезд напротив.

– Как ты? – спросил он приятеля.

Круглая физиономия Лешки чуть осунулась, щеки и нос были покрыты зелеными точками, но выглядел больной неприлично довольным жизнью.

– Класс! – Выдохнул он. – Спи сколько хочешь, телик, книжки и вообще… во, зацени!

И распахнул на  груди рубаху. На его животе красовался выведенный зеленкой пиратский символ – череп со скрещенными костями, он же Веселый Роджер.

Сказать по правде, Саня даже ему позавидовал. Пара-другая прыщиков, кашель – и сиди себе дома, отдыхай. А у него – контрольные, изложения. Заболеть бы сейчас – и никаких проблем. Может, и он заразится?

Саня ждал красных точек, но – увы. Не дождался и пережил все диктанты и самостоятельные. До каникул осталось совсем чуть-чуть.

И тут он заболел. Ровно через десять дней после того, как навестил Леху. «Инкубационный период», сказал участковый врач и вызвал скорую помощь.

Температура поднялась, а сыпь равномерно покрыла тело, голову… и кажется, даже пятки. Он прокатился на «Скорой» до детской больницы и лежал теперь в боксе, отделенный от внешнего мира толстыми стенами.

Так и случилось, что новый год ему предстояло встретить здесь, в компании таких же товарищей по несчастью.

С утра приходили мама с папой. К нему их, конечно, не пустили. Они помахали в окошко и с медсестрой передали гостинцы – печенье и мандарины.

В холле поставили большую елку. Саня видел, как сторож пронес ее мимо по коридору, и на секунду ему показалось даже, что вместо лекарств в воздухе запахло хвоей. Жалко, что из окошка бокса был виден только кончик пушистой лапы, и то, если встать на цыпочки.

Окончательно стало понятно, что этот новый год встретит он в одиночку, потому что к таким взрослым парням маму на ночь уже не пустят. Он немедленно позавидовал малышу из бокса напротив, которого мама носила целыми днями на руках и кормила с ложечки. Они часто маячили в окошке. Всякий раз мама карапуза показывала на Сашу, и они оба ему улыбались.

До восьми часов дежурила медсестричка Оля, улыбчивая и веселая. Она забежала и занесла ужин – пюре с рыбной котлетой и компот.

Сашка набрался наглости и попросил выпустить его, чтоб хоть одним глазом взглянуть на елку.

– Ёжик, – удивилась Оля, – ну как же я тебя выпущу? У нас дальше по коридору лор-отделение, там лежат детки без ветрянки. А тут ты, насквозь септический. Там есть малыш, Паша, так он, представляешь, бусину в нос засунул. Его уже прооперировали, после выходных выпишут. А тут ты выйдешь и заразишь. Ничего так новогодний подарочек? – она вздохнула. – Ладно, не скучай. С наступающим тебя! – и упорхнула, оставив запах духов и хвои.

Саня покосился на телефон. Набрал деда. Болтая, услышал, как бабушка спрашивает: «Лера, я опять забыла, сколько класть муки? А молока?..»

Она пекла капустник, и эта история повторялась каждый год. Бабушка забывала рецепт и звонила подруге. Саня с дедом все собирались записать, наконец, рецепт на бумаге, оправить в рамочку и подарить бабуле, но в этом году опять не сложилось.

Леха позвонил на минутку: узнать, как дела. Рассказал, что они с Серегой готовят на пустыре фейерверк.

– Должно быть круто, – возбужденно орал он в трубку. – Серый в этом деле спец. С ребятами после двенадцати встречаемся. Аленка будет, Люся и Антон…

Саня почувствовал себя одиноким. Стемнело. Кружились хлопья, снег падал и таял, больничный двор был пустынен и чист. Сторож запер калитку и ушел. Его черные следы четко печатались на белой дорожке.

Пришла сменная медсестра – высокая и строгая. В одиннадцать включила ночное освещение, и отделение погрузилось в полумрак.

Саше не спалось. Новый год все-таки. Больница стояла на окраине, из-за ограды не доносилось звуков, не было видно наряженных улиц. Только светилась огнями высотка напротив.

Он думал о том, что в каждом окошке готовятся к празднику. Тихонько звенят елочные игрушки, хлопочут на кухнях хозяйки, у них под ногами путаются коты. Пахнет хвоей, мандаринами и пирогом с капустой.

Дежурная медсестра на своем посту закрыла книгу, сняла очки и направилась к лифту. Саня проводил ее взглядом. Прижался лбом к прохладному стеклу. И от больничной тишины, от пустоты в этот самый праздничный вечер в году ему стало вдруг так тоскливо, что он чуть не разревелся, как маленький.

Вдруг он услышал какую-то возню. Шум приблизился и распался на звуки: стук барабана, топот, смешки.

В коридоре показалась процессия. Мальчик с завязанным горлом ехал на шее у пацана лет тринадцати и стучал в барабан. Девочка с распухшей щекой шла следом и несла, как знамя, швабру. На щетке болталась разноцветная борода из серпантина.

За ними двигалась целая компания: в пижамах и картонных колпаках лор-отделение спешило поздравить своих замурованных соседей. Разновозрастная шайка болящих ухом-горлом-носом приплясывала и махала руками. Кто-то горланил песню. Одна девочка приблизилась, намазала стенку мылом и прикрепила листок. На нем была надпись: «ПОЗДРАВЛRЮ» и снежинка.

Обитатели боксов прилипли к стеклам, смеялись и махали в ответ. Вдруг в передних рядах возникла суета, и вся банда бросилась врассыпную. Саня услышал шум лифта: медсестра возвращалась. Через минуту в коридоре вновь стояла тишина.

Успели, выдохнул он. Сердце колотилось от неожиданного сюрприза. Он глянул на часы – полдвенадцатого. И решил, что инфекционное отделение не должно посрамить своих товарищей. Поэтому надо бы тоже что-то придумать. В меру возможностей.

Саша задумался. Достал мандарин, и тут же в боксе запахло праздником. Откусил дольку, и, наконец, понял, чего ему не хватает для нового года.

Елки. Как хотите, а елка обязательно должна быть.

Взгляд упал на флакончик с зеленкой. Как новый год встретишь, так и проведешь, бормотал он, приступая к делу. Скосив глаза насколько возможно, нарисовал на животе и груди зеленую елку.

Выглянул в коридор – в окошке по диагонали маячил мальчишка. Саня продемонстрировал ему свое художество – паренек пригляделся, рассмеялся, потом кивнул. Через пару минут появился с рисунком на пузе.

Без пяти двенадцать все обитатели боксов стояли у окошек и махали друг дружке. Они улыбались и демонстрировали зеленые картины. Елки, снежинки, мешок подарков и даже – зеленобородая голова дед Мороза – с такими украшениями, пожалуй, праздник можно было встречать.

И они встретили: распевая беззвучно, жонглируя мандаринами, корча рожи и размахивая руками. И Саше показалось, будто нет больше запертых дверей, и все они сидят за праздничным столом. Бьют куранты, сыплется конфетти, взлетает салют, Новый Год все ближе…

А ведь неплохо получилось, решил Саня.

Он уже собирался лечь спать, как вдруг…

Еще одно новогоднее «вдруг» постучало в уличное окошко. Он выглянул и обомлел. Во дворе стояли Лешка и дед.

А еще – Аленка с Люсей, Антон и Серега. Они махали ему зажженными бенгальскими огнями, подпрыгивали и беззвучно кричали «С новым годом!». Танцевали и кидали снежки. Они были так близко, что Саня ощутил себя рядом с ними, будто и не сидел в четырех стенах.

Как вы сюда попали, знаками спросил он Леху. И тот показал, что приехали на дедушкиной машине. Как же вы поместились, удивился Саня, обводя взглядом их всех. А Леха засмеялся, позвал ребят, и они показали, как. Мальчишки разбегались и плюхались в снег, прижимаясь плечами, а девчонки с разбегу, головой вперед, падали сверху. Саня догадался, что вся эта куча-мала именно так и ехала на заднем сидении. И тут же представил, как впереди рулил и сердился деда Слава, а дед Андрей смотрел в карту и прокладывал путь.

Саня смеялся и показывал большой палец, а девчонки вдруг построились перед окошком и станцевали хип-хоп, который Сашка не успел увидеть на новогоднем вечере в школе. Потом раскланялись: ему и еще кому-то, справа и слева, должно быть, соседям из боксов, которые наверняка тоже не спали и наблюдали концерт.

Подошел дед Андрей, и показал, что утром Сашке непременно принесут подарок, надо будет только спросить у медсестры. Оглянулся на чей-то голос, и засобирался, подав знак ребятам. У всех опять оказались в руках бенгальские огни, и оранжевые искры были очень красивы в синем сумраке.

Саша гадал, как друзья попали во двор, потом увидел, что на тропинке больничный сторож о чем-то разговаривает с Лешкиным дедом, оживленно и горячо. А когда гуськом, поодиночке, вся новогодняя команда просочилась в калитку, сторож, ворча, пожал деду Славе руку и побрел запирать.

Сашка махал друзьям вслед, и прежде, чем сторож закрыл калитку, успел заметить в просвете, как пустынной улицей прошагал куда-то по озабоченный дед Мороз.