Багруша

Константин Симонов рассказал о подвиге туркменского солдата

Подробности

Создано 09.05.2015 14:34

Автор: Наркулы Орунов

Просмотров: 2921

В редакцию детской газеты «Багруша» накануне Дня Победы пришло письмо из Туркменистана. Его автор Наркулы Орунов сделал очень интересное открытие в дневниках поэта Константина Симонова. А дело было так, пишет он...

 

К 70-летию Победы меня попросили найти материал для открытого урока о творчестве поэта-участника Великой Отечественной войны Константина Симонова. В интернете, на сайте militera.lib.ru мне попался его дневник – «Симонов К.М. Разные дни войны. Дневник писателя».

Читаю Симонова и вдруг замираю…Вот что пишет военный корреспондент: «Подробностей этого дня не помню. Помню только, что весь день одно громоздилось на другое и несколько раз казалось, что вряд ли останемся целы. Находясь на КП третьего дивизиона, помню, получил сведения от одной из батарей, что весь расчет пушки выбыл из строя и огонь ведет какой-то санинструктор…».

Симонов отыскал его и вот что записал:  «...Пирли Саидов, узбек из Чарджоу. Санинструктор. В боях впервые. «Когда наши отступили, я перевязывал раненого. Потом увидел пушку. Около нее только один старший лейтенант, я подошел к нему. Мы подожгли с ним танк. Старшего лейтенанта ранило. Он пополз в землянку. Я продолжал стрелять из орудия. Четвертым снарядом попал в танк. Потом снаряды – все!..»   

Прочитав текст, подумал, а что если речь идет об отце моего друга Саидова Романа Пирлиевича? Я не знал, что его отец был фронтовиком, но по возрасту мог им быть... Однако тогда я знал лишь, чтоон был врачом инфекционистом и умер вначале 80-х.

Распечатал текст и быстро промчался к Роману. Он работает художником в  педагогическом институте. У меня, наверно, был такой вид, что он понял, что произошло что-то неординарное. Я протянул ему распечатанный текст. Роман присел на  запачканный красками табурет, и, почесывая непроизвольно подбородок, погрузился в чтение. Я тихо наблюдал.

Вижу, взгляд друга остановился на последних строках. Мне не терпится  узнать, о ком же написал Симонов? Но Роман снова и снова перечитывал текст. Я понимал, что запись в дневнике Симонова для друга – полная неожиданность. Роман рано похоронил отца. А сейчас, в воспоминаниях  Константина Симонова, образ родного человека снова ожил, предстал отважным воином. Роман отвел глаза от листа, и посмотрел на меня.

–  Симонов!? – спросил он.

– Да, – говорю я, – Константин  Симонов. Случайно открыл страницу в интернете… Ну, это точно, о твоем отце?

– Да, о нем. Он был санинструктором. Очень интересно, –  задумчиво сказал Роман и машинально посмотрел на обратную сторону листа, хотя там ничего не было. –  Если это правда, мне приятно узнать о подвиге своего отца из дневника  писателя. Знаешь, только я не удивлен поступком отца. Орденов и медалей у него было много, а их просто так не раздают. То, что об отце написал сам Константин Симонов для меня как гром среди ясного неба. Это для меня абсолютная неожиданность. Как жаль об этом не узнала мама... Чуть-чуть не дожила. Но это будет лучшим подарком для нашей семьи. Несмотря на то, что отец прошел всю войну, он никогда о ней не рассказывал. Мы практически ничего не знаем.

На любой вопрос о войне отец реагировал весьма болезненно. Видимо, трагическое военное прошлое оставило глубокий след в его памяти. Он начинал переживать снова те беды, страдания людей, и, зная это, мы не позволяли себе затрагивать тему. Только сейчас, с возрастом,  понимаю, что такое быть санинструктором на войне. Это всегда на передовой, на поле боя. Все время слышать стоны, видеть раненных, чудовищно обезображенные тела  погибших. У него на руках умирали совсем еще юные солдаты и офицеры, простые люди. Может поэтому он не любил смотреть фильмы о войне.

Помню, как отец собрал нас, детей, и повел на просмотр фильма  «Освобождение» по роману Юрия Бондарева (этот единственный фильм о войне,  просмотренный моим отцом от начала до конца, ему понравился). Картина была очень длинной, и мы успели проголодаться. Отец повел нас в кафе «Сказка», что рядом с кинотеатром. Нас, детей, там было пятеро. Малых – Валеру с Жанной – оставили  дома с мамой. Я и младшие сели за столик, а старшая сестра помогла отцу поднести купленное – пирожное лимонад и ещё что-то, не помню.

За нашим столиком было шумно. Младшие друг другу хвастались цветочками на пирожном и соперничали. Я подзадоривал их и смеялся. Отец тоже, с минералкой в руке, присоединился к нам, присел на детский стульчик на уголке стола. Налил себе воду и задумчиво наблюдал за нами. Я продолжал громко смеяться, пока не заметил, как по смуглой щеке отца скользнула слеза. Я оцепенел, когда увидел это: не мог понять, что случилось?! И сестра забеспокоилась.  

– Хватить кричать, ешьте! –  прикрикнула она. Мгно­вен­но во­ца­ри­лась ти­ши­на и почему то все мы в этот момент посмотрели на отца.

– Ну, зачем! Пусть шумят.. Мы же никому не мешаем, – сказал он с улыбкой, утирая слезы.  Но они продолжали катиться по его щекам. Мне стало грустно и тоже захотелось плакать. Я отвел взгляд в сторону. В это время отец погладил меня и ласково дал легкий подзатыльник.

– Ешь! – сказал он как-то по-мужски…  Атмосфера немного разрядилась.

Хотя до дома  было далеко, мы пошли пешком. Отец прижал меня к себе и спросил о фильме. А потом сам поделился впечатлениями. Как сейчас помню, он сказал: «Поле боя имеет свой противный запах, может и хорошо, что этого ужаса кино не передает…».

Отец любил жизнь, а в жизни больше всего – детей. Поэтому нас семеро. Большая семья, вопреки обыкновению. Как ты знаешь, мама моя русская и, получается, не совсем восточная семья. И многодетность – скорее исключение, чем правило. После смерти отца я вспоминал, как мы сидели в «Сказке», папины слезы, дрожащие губы. Оказывается, эти слезы не были слезами радости за наше счастливое детство. Отец плакал, опасаясь за наше будущее – он обнаружил у себя тяжелое онкологическое заболевание. И, как врач, зная, сколько ему отведено судьбой, делал все, чтобы оттянуть это время. Нет, он не боролся за свою жизнь, а бился за нас; младшему тогда было всего пять лет. Но с судьбой не поспоришь…     

Встречи с Романом Саидовым обычно затягиваются не на один час, особенно когда речь идет об искусстве. Он не только талантливый художник, но и увлекательный собеседник. В эту встречу мы впервые ни слова не произнесли об искусстве. Говорили  о войне, о подвиге родного для моего друга человеке, о неизвестной странице фронтовой жизни санинструктора Пирли Саидова.

– Жаль, –  сказал Роман, –  что отец при жизни не прочел эти строки …     

     Да! Время уходит. Уходят и герои – участники Великой Отечественной войны. Но память о них должна остаться навсегда. Наш долг – почтительно поклониться им за все, и гордиться их подвигами.  

 

Наркулы Орунов

Туркменистан. Город Туркменабат (Чарджоу).